ПРОГРАММА

НОВОСТИ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК

Язык вражды: типология ошибок журналиста

Вышел в свет сборник «Прикладная конфликтология для журналистов», подготовленный Центром экстремальной журналистики в рамках проекта «Язык вражды в российских СМИ». К сожалению, журналисты и редакции СМИ могут быть, и нередко бывают инструментом обострения, а иногда и развязывания конфликтов. Одна из глав сборника - «Типология ошибок Журналиста» написана экспертом Центра «СОВА» Галиной Кожевниковой. Приводим выдержки из этой главы. Приводим сокращенный вариант этой главы. Полную версию можно прочитать на сайте Центра экстремальной журналистики.

На протяжении нескольких лет Информационно-аналитический центр «СОВА» ведет систематический мониторинг языка вражды в так называемых респектабельных, тиражных СМИ, обобщая и анализируя накопленные материалы. Под языком вражды мы понимаем любые некорректные высказывания в адрес этнических и конфессиональных групп или их представителей. Высказывания эти варьируются в диапазоне от самых жестких, по сути криминальных (открытых призывов к насилию или дискриминации), до наиболее мягких, которые являются, скорее, результатом журналистской невнимательности…

Журналистская небрежность

Безусловно, от небрежности никто не застрахован. И бессмысленно упрекать в ней журналиста только потому, что он журналист. Но совокупность этих «небрежностей» может привести к довольно серьезным последствиям.

Вот наиболее безобидный, скорее даже курьезный, пример подобного высказывания. Журналист, рассуждая о допустимой норме ксенофобии, спрашивает у эксперта об уместности «анекдотов про хохлов или, извините, евреев». То есть он совершенно не задумывается об унизительном оттенке слова «хохол» и при этом почему-то извиняется перед тем, как произнести слово «еврей», видимо, имеющее для него какой-то негативный смысл.

Мы же практически ежедневно сталкиваемся с гораздо более серьезными примерами, порой ведущими к настоящим трагедиям. После взрывов жилых домов в 1999 году в Москве царила настоящая истерика. И вот однажды одна из центральных газет сообщила, что задержан подозреваемый в участии в этих терактах. При этом в газете была названа вымышленная «кавказская» фамилия. А на следующий день в одной из московских школ был жестоко избит мальчик с такой фамилией. Когда же его мать попыталась возмутиться, директор школы заявила, что в ее школе дети террористов учиться не будут.

…В газетах мы чаще всего читаем о том, что «магазин ограбили москвич и два таджика», или о том, что «кавказцы-налетчики были в масках». Откуда журналисту известно, что это были таджики или кавказцы, тем более, что они, согласно самому же сообщению, были в масках?.. В одной из владивостокских газет в криминальной хронике были изложены два тоже практически идентичных криминальных эпизода (похищение мобильного телефона, сопровождаемое избиением пострадавших). Только в одном случае действует «группа молодых людей», они же «четверка отважных», а во втором — «два кавказца», они же «гордые горцы».

Нетрудно догадаться, что яркий, а главное, визуально хорошо представляемый образ «агрессивного армянина» или «гордого горца» гораздо лучше отпечатается в сознании читателя, нежели образ каких-то «ребят», которые «просто выпили лишнего».

Чтобы представить, как прочно укореняется и как активно подпитывается представление о «нерусской» преступности в России, достаточно взглянуть на результаты нашего мониторинга прессы: в 2001 году подобных публикаций было всего 6 процентов от общего количества негативных высказываний, а к 2004 году она выросла до 38 процентов.

После такого «информационного удара» любые рассуждения о том, что «преступность не имеет национальности» остаются пустыми заявлениями: если изо дня в день упоминать о том, что преступление совершают люди конкретной этнической группы, а затем заявить, что большинство преступлений в Москве совершают, скажем, «кавказцы», никаких доказательств это уже не потребует.

Некорректный заголовок или анонс

Проблема некорректного заголовка или анонса не раз отмечалась нашими мониторами. И заголовок, и анонс — это не только журналистика, но и реклама. У них соответствующие задачи и цели — привлечь и удержать внимание зрителей или читателей. И зачастую одна-две некорректных, но ярких фразы запоминаются сильнее, чем вся работа журналиста.

Например, один из тюменских интернет-порталов опубликовал статью «Хлеб у тюменских безработных отнимают гастарбайтеры». Броский заголовок сопровождался не менее броской иллюстрацией, на которой несколько китайских лиц были крест-накрест перечеркнуты красной краской. Под этой «шапкой» содержалось вполне корректное изложение обсуждения, прошедшего на заседании областной межведомственной комиссии по вопросам привлечения и использования иностранных работников в Тюменской области:

«Среди мигрантов привлекаются к работе в основном мужчины, в то время как 2/3 безработных у нас женщины. 60% безработных в Тюменской области — сельские жители, в то время как более 70% всех вакансий — в городе»…

А вот пример некорректного анонса. Он тем более показателен, что предварял одну из наиболее удачных и сбалансированных телепрограмм, посвященных проблемам ксенофобии, которые нам доводилось видеть за долгие годы:

«Фонд «Город без наркотиков» объявил войну таджикам. Фондовцы утверждают, что весь героин приходит в Свердловскую область из Таджикистана. Они требуют введения визового режима с Таджикистаном. А на организованном ими митинге звучали требования выселить таджиков из Свердловской области. Что страшнее: наркоторговля или национализм?»

Фактически получается, что журналист сам солидаризуется с тезисом о криминальности «таджиков», хотя в самой программе он от подобных утверждений дистанцируется.

Статистические «соблазны»

Количественные показатели всегда очень «украшают» публикацию, придают достоверность даже самым сомнительным утверждениям. Однако нередко журналист не может грамотно этими данными воспользоваться. И речь здесь даже не о том, что в статьях зачастую не могут быть адекватно воспроизведены цифры, озвученные на какой-либо пресс-конференции. Речь о самом отношении к «цифре». Сами по себе статистические данные — лишь рабочий материал для специалистов самого разного профиля, требующий не простого воспроизведения, а анализа. Журналист же, как правило, использует статистику лишь в качестве иллюстрации, которая может коренным образом изменить восприятие даже самого нейтрального текста, не говоря уже о радикальном усилении «звучания» текста ксенофобного.

Вот лишь самые недавние примеры. После массовых беспорядков в парижских пригородах, вспыхнувших в ноябре 2005 года, в российских СМИ появилась волна публикаций на тему «возможно ли повторение этих событий в России (Москве)». Надо при этом отметить, что сами парижские события освещались в России крайне неадекватно, не просто в антимигрантском, а в откровенно расистском ракурсе. И именно в таком же разрезе преподносились футурологические рассуждения в отношении России, большинство из которых строилось на «демографической» статистике весьма авторитетных научных центров.

И вот 8 ноября 2005 года «Комсомольская правда» публикует подборку мнений под общим заголовком «Иноземцы заселили полстраны». Содержащиеся в публикации утверждения вполне соответствуют истеричности заголовка: «Юг и Центральная Россия почти потеряны, для коренного населения»... «[в Ставропольском и Краснодарском краях ...] на десять коренных жителей уже приходится 3—4 мигранта с Северного Кавказа и Средней Азии». И так далее. Доказательством этих утверждений являлась опубликованная здесь же «карта миграции», с которой взяты все приводимые автором цифры.

Однако рассуждая об иноземной и «инородческой» угрозе в ноябре 2005 года автор почему-то забыл упомянуть о том, что и карта, и цифры — это совокупные данные о миграции за ... 1992-2000 гг. То есть эти цифры отражают динамику с момента распада СССР и, таким образом, означают не «орды инородцев», а, в первую очередь, исход этнически русского населения из бывших советских республик Кавказа и Центральной Азии (это, кстати, видно в легенде карты, но только в том случае, если ее внимательно рассматривать)…

Смешение социальной проблематики и этнической риторики

Очень часто мы можем наблюдать, как огромные социальные, криминальные и тому подобные проблемы, существующие в России, обсуждаются исключительно в рамках этнической или конфессиональной терминологии…

Речь не идет о сознательных провокациях, в которых реально существующий социальный конфликт переводится в «этническую» плоскость, как это сделала, например, Юлия Калинина в 2003 году. Тогда она представила марш протеста бесквартирных офицеров российской армии как происки «арбузной/кавказской мафии». Речь — о неспособности журналиста отделить реальную проблему от существующего этнического или конфессионального стереотипа.

Например, как-то раз «Московский комсомолец» «осчастливил» своих читателей антимусульманской статьей, эпиграфом к которой было вынесено утверждение самого же автора «Не все мусульмане террористы, но все террористы мусульмане» (что является очевидной неправдой). И уж конечно, всем знакомы неправильные утверждения типа «все чеченцы, бандиты» или «все цыгане наркоторговцы». И любой здравомыслящий человек понимает, что утверждение «наркоторговля процветает из-за цыган» равноценно утверждению про ветер, который дует, потому что деревья качаются…

Отрицание гражданства по этническому принципу

В последнее время мы все чаще начали сталкиваться с выражениями, которые нам пришлось выделить в отдельный вид языка вражды и который мы назвали «отрицание гражданства» (то есть упоминание российских граждан как иностранцев в зависимости от их этнической идентификации). Пока подобные высказывания редки, но абсолютно очевидно, что количество их будет только расти.

Причин этого явления, безусловно, много. Это и многолетние боевые действия в Чечне, которые уже давно всеми воспринимаются исключительно как «война России с Чечней» — то есть явление скорее внешнее, чем внутреннее. Это и проблема коммуникации (в том числе и информационной) между субъектами Российской Федерации, которую один из экспертов однажды сформулировал так: «Глухие регионы не слышат слепую столицу». Это и постоянное появление на страницах газет недопустимых с точки зрения русской грамматики выражений типа «москвич и два таджика».

И вот уже журналист спрашивает воронежца, этнического чеченца, давно ли тот приехал в Россию, или осуждает женщину, которая сдавала квартиру «азербайджанцам, дагестанцам и прочим иностранцам».

Первоначально подобные высказывания относились исключительно к уроженцам Северного Кавказа. Однако постепенно они начали охватывать все новые и новые этнические группы. Например, из рассуждений о «концентрации иммигрантов» в Москве, можно узнать, что «почти по всему городу достаточно равномерно расселились татары».

А иногда в некоторых популярных, подчеркнем, изданиях можно встретить даже такие пассажи: «Жулики сидят. Оказались ими двое кавказоязычных россиян... и... якут. Все они находились в Нижнем Новгороде нелегально, по транзитной визе». Какая виза нужна россиянам на Волге? Как вообще такие авторы представляют себе карту России? И что значит «кавказоязычный»? А ведь именно эти эмоционально насыщенные рассуждения, а не какие-то политические или даже экономические мотивы наиболее эффективно работают «на публику».

Мы назвали самые распространенные ошибки, которые встретились нам на протяжении нескольких лет систематической работы. Их совсем немного, можно пересчитать по пальцам одной руки. Но избавление от них, возможно, позволило бы избежать многих проблем как самим журналистам, так и их аудитории.

soclesh@yandex.ru